Сбиться с пути - Страница 29


К оглавлению

29

Окна машины были открыты, и ворвавшийся ветер растрепал ее волосы, стянутые перед похоронами в скромный и строгий пучок заколками и шпильками. Яростные порывы ветра не давали ей вздохнуть. Она не понимала, как Кейдж умудрился зажечь сигарету, однако кончик ее ярко мигал на фоне его темного лица, освещенного лишь тусклыми огнями приборной панели.

— Ну что, весело? — насмешливо ощерился он на нее.

Стараясь показать, что вовсе не задета его сарказмом, Дженни отвернулась и подняла боковое стекло. Она даже не удостоила его ответом. Летящая машина ужасала ее. Дженни не одобряла высоких скоростей, однако решила сохранять видимое спокойствие даже в том случае, если это убьет ее. И она почти уверилась, что это вот-вот произойдет, когда он внезапно свернул с главной трассы на дорогу безо всяких опознавательных знаков. Откуда он мог знать про эту дорогу, Дженни была просто не способна понять.

Он уродовал антикварный «корвет», гоня его вперед по ухабам проселочной дороги, волнистой как стиральная доска. Зубы Дженни стучали друг о друга, и она стиснула их посильнее, чтобы ненароком не прикусить язык. Она вцепилась в подушку сиденья в тщетной попытке удержать голову от ударов о потолок, когда они подскакивали на ухабах извилистой и почти незаметной в темноте дороги.

Они поднимались в гору. Дженни почувствовала разницу высот, хотя ничего и не было видно, ни малейшего намека на подробности рельефа в окружавшей их ночной мгле. Огни фар бешено мигали с каждым яростным движением машины. Даже луна скрылась в облака, не оставив им своего призрачного света, словно желая сказать, что никто не желает наблюдать за тем, как Кейдж Хендрен забавляется еще одной из своих диких шуточек.

Внезапно он нажал на тормоз, так что Дженни почти врезалась в переднее стекло, однако машина летела еще метров пятнадцать до полной остановки.

Кейдж выключил мотор, и воцарилась внезапная тишина, поскольку вместе с двигателем перестало работать и оглушительное радио. Он высунул руку в открытое окно, вынул изо рта сигарету и заменил ее горлышком фляжки. Сделал еще один глубокий глоток и удовлетворенно вытер губы ладонью.

Потом он повернулся к Дженни, наблюдавшей за ним с молчаливым упреком:

— О, прости меня, пожалуйста. Где же мои чертовы манеры? Выпьешь? — Он протянул ей фляжку. Она не двигалась, и ее мягкое выражение лица не менялось. — Нет? — спросил он, пожав плечами. — Тебе же хуже. — Он глотнул из фляжки еще раз, затем протянул ей пачку сигарет. — Куришь? Ах, нет, конечно, нет. — Он выпил горячительного еще. — Ты же леди без малейшего изъяна, не так ли? Мудрейшая мисс Дженни Флетчер. Незапятнанная. Неприкосновенная. Достойна только святых, подобных нашему дорогому усопшему Холу Хендрену. — Кейдж сделал глубокую затяжку, наполняя легкие доброй порцией никотина, и выпустил облако дыма прямо ей в лицо.

Она не обнаружила ни малейшей реакции на происходящее.

Разгневанный ее хладнокровием, он вышвырнул сигарету в окно.

— Давай-ка посмотрим, что может вывести тебя из себя? Что заставит тебя дрожать от ужаса? Что, черт возьми, может вынудить тебя выкатиться к чертовой матери из моей машины, с глаз моих долой и прочь из моей богом проклятой жизни?

Он перешел на крик. Его дыхание было трудным и хриплым. Дженни наблюдала, как он попытался справиться со своим темпераментом и взять себя хоть немного в руки. Когда Кейдж заговорил снова, голос его по-прежнему дрожал от боли и гнева, однако сам он казался чуть более спокойным.

— Что же вызовет у тебя достаточно отвращения, чтобы ты выскочила отсюда в страхе за свою жизнь? Хорошая порция отборных ругательств? Ага, пожалуй. Сомневаюсь, что они вообще тебе известны, однако давай попытаемся. Как думаешь, мне лучше произносить их в алфавитном порядке или, так сказать, в естественном, как придет в голову?

— Тебе не удастся вызвать у меня отвращение, Кейдж.

— Спорим?

— Ничто из того, что бы ты сказал или сделал, не заставит меня покинуть тебя сейчас.

— Да что ты? — Его губы скривились в злобной ухмылке. — Посмотрим.

Кейдж резко рванулся к ней, обняв одной рукой за шею, и притянул к себе. Он впился в ее губы своими губами, тяжелыми и давящими. Дженни не сопротивлялась. Даже тогда, когда его язык, преодолев нестойкий барьер, самым унизительным образом ворвался в ее рот, она ничем не ответила на его столь оскорбительное поведение.

На похороны Хола она надела черный костюм-двойку. Кейдж нагнулся к ее талии, задрал вверх блузку и запустил под нее руки.

— Не сомневаюсь, ты наслышана о моей репутации у женщин, — жарко пробормотал он, дыша ей прямо в шею. — Я грубый и решительный. Соблазнитель девственниц, похититель жен, сексуальный маньяк. Говорят, что у меня так распирает в паху, что я просто не могу держать гульфик застегнутым. — Он раздвинул ее колени своей ногой. — И знаешь, что все это значит для тебя, Дженни? Плохие новости. Ты попала в неприятный переплет, девочка.

Кейдж принудил ее губы к еще одному жесткому и оскорбительному поцелую, нащупав рукой под блузкой ее грудь, сжал ее, а потом рванул хрупкие чашечки бюстгальтера, чтобы высвободить его нежное содержимое. Он грубо вцепился в ее грудь и провел большим пальцем по ее чувствительному соску.

Несмотря на свое решение не реагировать, Дженни оторвала спину от сиденья. Она выпрямилась, напряженная и возбужденная, не сопротивлялась и не отбивалась от него, стойко снося насилие.

Однако ее тихие, прерывистые вздохи оказали действие, сравнимое с воплем тревожной сирены в голове Кейджа. Он пришел в себя, внезапно осознав, что делает, и без сил упал на нее, словно надувная кукла, которую кто-то проткнул булавкой. Кейдж тяжко вздохнул, касаясь губами ее рта, не пытаясь больше подчинить их своими оскорбительными, дикими поцелуями.

29